Аналитика

Д. Калюжный. По поводу обращения фонда «За нравственное здоровье детей» об издании и пропаганде книги Е.Ш. Буха «Человековедение по Лесгафту»

Полагаю, что информировать педагогическую общественность о, действительно, ныне забытых воззрениях П.Ф. Лесгафта на воспитание детей можно и нужно. Знать историю своей науки (педагогики) — дело полезное. Тем более, что П.Ф. Лесгафт — действительно выдающийся педагог и организатор.

Однако после его смерти педагогическая мысль отнюдь не стояла на месте. Мало того, многое из предлагавшегося им (детские сады, соединение их со школой, непрерывность образования, преподавание в школах физкультуры и пр.) было реализовано в первые же годы Советской власти.

О физкультуре надо сказать особо: исключительно стараниями П.Ф. Лесгафта эта дисциплина была введена в школах. А до этого (с 1875 года) он по поручению Военного министерства, для организации гимнастических упражнений в полках, ознакомился с постановкой преподавания гимнастики за границей и организовал такие же курсы для офицеров в России. Это было близко к основной научной проблеме, которую он разрабатывал, — идее о том, что не только все органы человека, но и все организмы развиваются, только если упражняются. Он разрабатывал системы упражнений для комплексного развития гармоничной личности, новые педагогические приемы, полагая вредным использование различных стимулов и возбудителей, применяемых, чтобы вызвать интерес к учебе. Лесгафт любил повторять: «Сначала конфетка, потом конфетка с ромом, потом ром с конфеткой, а, наконец, и чистый ром».

И все же надо понимать, что он делал свои выводы в определенных исторических условиях: автор брошюры опоздал как минимум на сто лет. Многие научные методы (генетические, психологические) не были известны при его жизни, а ведь их применение в некоторых случаях заставляет корректировать базовые положения теории Лесгафта. На мой взгляд, подача материала в том виде, как это сделано в брошюре, — с очевидным пафосом, так, будто идеи Петра Францевича в области воспитания (на самом деле весьма «плоские») есть абсолютная вершина педагогической мысли, без показа развития этих идей, — может дискредитировать и его, и нас. В том, разумеется, случае, если мы безоглядно возьмемся их пропагандировать в нынешних, совершенно других условиях.

Затем, в брошюре отсутствует рассказ о непосредственных продолжателях дела Лесгафта, и о судьбе его знаменитых курсов.

Они имели 4 отделения — естественное, физического образования, историческое и народного образования. Помимо этого, были открыты годичные курсы по внешкольному и дошкольному образованию для подготовки руководителей детских площадок, садов и клубов. Однако, уже к лету 1919 года было решено преобразовать курсы в Государственный институт физического образования. Почему? В новых условиях все желающие получили доступ в университеты, поэтому отпала необходимость в естественном и историческом отделениях. Потребность же в физкультурном образовании, родоначальником которого в России был П.Ф. Лесгафт, напротив, была огромна; специалистов такого рода нигде не готовили. Так родился широко известный ныне Государственный институт физической культуры имени П.Ф. Лесгафта.

Чтобы студенты приобретали навыки, необходимые в будущей работе, при институте открыли детские учреждения — ясли, сад и клуб — своеобразные исследовательские лаборатории. Там занимались поиском новых путей воспитания, наблюдением физического и психологического развития детей. Детскому клубу присвоили имя П.Ф. Лесгафта, и не случайно — там проповедовались его идеи. Летом дети уезжали в одно старинное имение пригорода Петербурга, где были все условия для их труда и отдыха. Зимой в клубе работали самые разнообразные кружки: игр, картонажный, мироведения, санитарный, переплетный, ритмики и пластики, театральный. Дети сами организовали библиотеку-читальню, в которой к началу двадцатого года имелось около 2000 томов детской литературы.

Научной же частью бывших Вольных курсов Лесгафты, а именно Биологической лабораторией, после смерти Петра Францевича, последовавшей 28 ноября 1909 года, руководил Сергей Иванович Метальников. После 1917 года директором стал будущий академик Николай Александрович Морозов. Для восстановления нормальной деятельности Биологической лаборатории он предложил членам совета просить советское правительство о преобразовании ее в более разностороннее учреждение — Петроградский научный институт им. П.Ф. Лесгафта — и принять на государственный бюджет. Эта идея была осуществлена.

Институту предоставлялись права открывать учебные заведения и отдельные курсы, устраивать публичные лекции и собрания, издавать труды («Известия Петроградского научного института им. П.Ф. Лесгафта»), полная свобода научных исследований, избрания членов совета и руководителей отделений. Многие ученые преподавали в институте физкультуры. Несмотря на финансовые затруднения той поры, институт не только был принят на государственный бюджет, но и сразу же получил единовременно значительные материальные дотации. Результаты были весьма высокими: здесь реально осуществлялась кооперация различных наук для решения общих проблем. И здесь работали выдающиеся ученые. Вот некоторые из них:

ботаник, президент АН СССР Владимир Леонтьевич Комаров;

физиолог растений, академик АН УССР Владимир Николаевич Любименко;

основатель сравнительной эмбриологии, экспериментальной и эволюционной гистологии Александр Онуфриевич Ковалевский;

основатель структурной кристаллографии и минералогии, академик Евграф Степанович Федоров;

геолог, путешественник и исследователь Средней Азии, Урала и Кавказа Иван Васильевич Мушкетов;

микробиолог Василий Леонидович Омелянский;

анатом Анна Адамовна Красуская, первая русская женщина профессор;

астрофизик, основатель астроботаники Гавриил Адрианович Тихов;

физиолог Л.А. Орбели.

Большое внимание, как и до революции, уделялось научно-просветительной работе. Только теперь она принимала новые формы: экскурсии студентов и школьников, которые проводили сотрудники отделений зоологии и анатомии, в музеи института, организация активно работающих кружков юных натуралистов. Такие кружки были в трех отделениях: зоологии, анатомии и астрономии. Для рабочих ленинградских фабрик и заводов, как и для воинов близлежащих частей, организовывались выездные лекции по вопросам естествознания.

Сам Н.А. Морозов, очевидно в продолжение трудов П.Ф. Лесгафта (с которым он был очень дружен), еще до революции писал в книге «Как прекратить «вздорожание жизни»? (Основные законы денежного хозяйства)»:

«Работа, по представлению современного среднего человека, есть подготовка какого-нибудь наслаждения и сама по себе всегда неприятна. Вот почему, когда наслаждаться её результатами приходится не самому, а кому-нибудь другому, то — рассуждая с этой чисто эгоистической точки зрения — вам надо с воспользовавшегося плодами вашей работы по­лучить соответствующий эквивалент, если не больше, его работы.

Но точно ли полезный труд сам по себе всегда неприятен? Этого как будто совсем не должно бы быть.

Ведь во всяком человеческом организме про­исходит постоянный физиологический обмен веществ, в результате которого непрерывно выделяется химическая энергия, которая не может не превращаться, по мире своего возникновения, в какую-нибудь работу, умственную или физическую. Здоровый и нормальный организм требует себе работы и даже не может жить без неё, подобно тому, как неиспорченный локомотив не может не стремиться к движению, пока его топят, и если не дать ему возможности везти вагоны, то вместо полезной работы он будет обращать всю выде­ляющуюся в нем энергию в бесполезный свист и гул своего предохранительного клапана, или сам себя попортит.

Точно так же и человеческий организм, как только он лишит себя нормальной дозы полезного труда, сейчас же будет искать и непременно найдёт себе какое-нибудь бесполезное занятие, назы­ваемое развлечением, будут ли это праздные бесконечные разговоры, непрошенное вмешательство в чужие дела, карточная игра, спорт и т.д.

Такое развлечение не всегда бывает легче полез­ного труда. Игра в футбол или гонки на велосипедах потруднее, например, работы маляра, и однако же в современном обществе едва ли многие пойдут к окружающим домовладельцам просить у них позволения раскрасить безвозмездно их дома, чтоб сделать себе некоторое развлечете от праздности и скуки.

Почему же это?

Не трудно видеть, что причина тут та же, по которой современные люди и воюют друг с другом.

Она заключается в том, что основой психики современного человека всё ещё служит эгоизм и даже конкуренция друг с другом, которая препятствует современному ординарному человеку оказать услугу другому, хотя бы это принесло пользу и его собственному здоровью. Обливаться потом и изнемогать при футболе или в вело­сипедной гонке человеку хочется, чтоб, не оказав при этом никому из окружающих ника­кой реальной пользы, наглядно показать свое пре­имущество над ними. Если он уверен, что в этой игре он от всех отстанет, он не будет охотно участвовать в ней, а только разве по уси­ленной просьбе желающих. Точно так же и во всякой другой современной игре приманкой является всегда желание обыграть других, хотя всякому игроку и ясно, что это доставит его компаньонами, обыкновенно даже приятелям, не только материальный вред, но и огорчение, которое остаётся даже и при простом безденежном проигрыше.

Отсюда мы видим ясно, что причина, по которой современные нам люди отличают труд от развлечения и предпочитают последнее, может дей­ствовать лишь при наличности у них чисто эгоистической психики. На этой психике построена, как на незыблемом фундаменте, и вся теория современного народного хозяйства, и вся его практика…

Ведь когда вы искренно любите кого-нибудь, разве для вас не удовольствие сделать для него что-нибудь без всякого вознаграждения? Разве мыслитель, или ученый, или истинный друг чело­вечества работает только для денег? Разве не терпит он часто, вместо материального или какого другого эквивалента, только гонения и лишения? Разве не просиживает он целые ночи в поисках истины и справедливости не для одного себя, но и для всех людей, сожалея только об одном, что в сутках не больше 24 часов? И придёт ли ему даже в голову требовать обязательного ограничения времени своего труда восьмичасовым рабочим днем и запрещения себе работать по праздникам? Вы сами видите, что он всеми силами будет сопротивляться таким ограничениям и это только потому, что любит свой труд, любит лю­дей и понимает пользу своего труда для них.

Здесь мы уже видим случай перехода душевно и интеллектуально развитого трудящегося человека на высшую ступень эволюции человеческой души, и мы, действительно, видим, что все основы современного общественного хозяйства для него более совершенно не существуют. Его высшая психика перестала различать работу от развлечения и наслаждения, перестала видеть разницу между своей пользой и пользой других, ему хочется работать как можно более, а не как можно менее. А что он работает в этом случае не столько для себя, сколько для других, ясно из того, что он не только не стремится скрыть своих открытий от окружающих, но, наоборот, остаётся неудовлетворённым, пока не сделает плоды своих трудов, путём печати, всеобщим достоянием…»

Таковы подтверждения, что идеи Лесгафта не только не были «незаслуженно забыты», но и получили свое применение и развитие.

Если же вернуться к предложенной фондом «За нравственное здоровье детей» брошюре, то полагаю самой ее слабой частью часть III: «История России в свете научного человековедения». Это крайне поверхностный обзор сложнейших периодов истории России на основе эклектичного сведения вместе идей Лесгафта и Гумилева.

Автор брошюры делает зачастую поразительно неверные выводы, противоречащие даже воззрениям самого Лесгафта. Так, читаем в брошюре: «Свободомыслие многих декабристов зародилось в прекрасных домашних библиотеках». А между тем Лесгафт был сторонником практических способов обучения и резко восставал против изучения предметов лишь по одним книгам. Ругательным словом у него было «классик, книжник». Декабристы же, из книг получив представление о неких идеальных материях, вышли на площадь, подбивая на бунт солдат, вчерашних крестьян. И сам автор брошюры, что очевидно, судит о декабристах на основе одних лишь книг, к тому же тенденциозно подобранных. А ведь из декабризма могла бы выйти деспотия почище сталинской.

Или вот еще: «Поэтому после революции 1917 года, когда власть захватили честолюбивые типы из низов общества, люди с духовно-нравственными проявлениями стали "врагами народа". Избиение кадров в XX веке в России приняло такие масштабы, что этнос за 80 лет проскочил окончание фазы надлома и почти всю инерционную фазу». Здесь парадокс в том, что «врагами народа» отнюдь не сразу после революции, а много позже, оказались как раз «честолюбивые типы из низов общества», «захватившие» в 1917 году власть. Хотя, конечно, не только они.

Повторю еще раз свое мнение. Книжку с рассказом о П.Ф. Лесгафте и его педагогических идеях издать нужно, и даже полезно, но — после серьезной доработки. Издать без политических фантазий (в этом деле лучше вообще не давать политических и даже эмоциональных оценок) и без излишнего педалирования вроде обязательного «ознакомления» с нею всех и вся (список см. в п.п. 2-7 письма И.Н. Буха).

И, конечно, совершенно фантастическим выглядит п. 8: «Подготовить предложения по изменению законодательства и принципов образования, касающихся детей до 7 ми –10 ти лет, после того, как идеи Лесгафта войдут в жизнь общества и принципы воспитания человеческой личности, которые он предлагал, станут для общества привычными и банальными». Уж тут — что-нибудь одно. Если, по мнению И.Н. Буха, общество может стать высоконравственным настолько, что добродушие, трудолюбие, нравственность, правдивость станут привычными и банальными, то зачем тогда надо будет чего-то менять. А если, чтобы добиться такого результата, нужны изменения — то, спрашивается, кто подвесит кошке колокольчик?



С искренним уважением, Д.В. Калюжный.

06.03.04.