Новости

Элла Памфилова: «Поживем — увидим»

Неожиданно для многих в новый состав Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека попали люди, активно критикующие действующую власть. Председатель совета Элла Памфилова уверена: сама власть заинтересована в том, чтобы услышать мнение оппонентов.

— Какие новые задачи поставил президент перед нынешним составом совета?

— Мы встречались с Дмитрием Анатольевичем при утверждении нового состава совета. Но он не ставил перед нами задачи. Наоборот, он предложил нам самим определить, как мы видим суть и форму взаимодействия с президентом и на что будут направлены наши усилия в сфере нашей компетенции.

— А в прошлый раз как было? Предыдущий президент формулировал вам задачи?

— По-разному было. Но вообще-то руки у нас всегда были развязаны, и свободы действий хватало. И в вопросе формирования состава совета, и в определении приоритетов в работе. Но прогресс, конечно же, есть. Например, мы договорились с президентом, что наши встречи будут более частыми и более оперативной будет реакция на наши инициативы.

— А каковы ваши приоритеты?

— Конечно, нам никуда не деться от кризиса. В этом, если хотите, своеобразие момента. Одно дело, когда мы жили в условиях социальной стабильности. Цены на нефть неуклонно росли, а с ними и материальное благополучие людей. Все шло по нарастающей. И эта социальная стабильность позволяла закрывать глаза на многие ограничения, в том числе и политических свобод. Наши люди спокойно к этому относились.

Сейчас же ситуация меняется. Нарастание социальных проблем — безработица, рост цен, снижение доходов и т.д. — неизбежно приведет к тому, что будут возникать новые социальные и политические вызовы. В этих условиях наш совет мог бы способствовать формированию многоуровневых переговорных площадок, где власть и общество имели бы возможность сверять свои действия. Что греха таить, все уровни нашей власти к этому плохо приучены, и к мнению общественности они начинают прислушиваться лишь тогда, когда наломают дров. Так вот, наша задача, чтобы этих дров как можно меньше было наломано.

— Что собираетесь делать помимо антикризисных мер?

— Мы собирались на первое организационное совещание, на котором все члены совета постарались сформулировать свои предложения относительно нашей дальнейшей работы. Сейчас все это будем обобщать и выделим несколько уровней работы. Первый — системные проблемы общественного развития и соблюдения прав человека. Очень запущенная сфера. Например, модернизация законодательной базы о некоммерческих организациях. Или судебная реформа, качество и доступность правосудия для граждан. Формирование реального, а не «потемкинского» общественного контроля. Нет смысла сейчас все перечислять.

Второй уровень — работа по тем направлениям, в которых сильны наши члены и общественные организации, которые они представляют. В состав совета входят правозащитники, журналисты, специалисты по борьбе с коррупцией — у каждого есть предложения по темам, которым они занимаются.

Третий уровень — горячие, масштабные вопросы, которые требуют нашего немедленного вмешательства.

Четвертый уровень — реагирование на те письма и обращения, которые к нам поступают. И хотя мы этим не обязаны заниматься, многие люди пишут нам по самым разным поводам — от ремонта крыши и текущих батарей до оказания зубоврачебной помощи. Большинство из этих обращений вообще не в нашей компетенции, но и в этом случае мы обращаемся в соответствующие ведомства, берем эти обращения под контроль, и довольно часто этого вполне хватает, чтобы чиновники положительно решили те или иные частные проблемы людей, с которыми они до нашего вмешательства долго маялись.

— Говорят, на встрече с вами президент Медведев дал согласие на то, чтобы начать работу по созданию нового закона об общественных организациях?

— Я эту тему подняла, и президент согласился подробно обсудить ее на предстоящей встрече с членами совета. Поправки, которые были внесены в действующий закон некоторое время назад, не столько нанесли вред работе НКО, сколько испортили атмосферу доверия между общественными организациями и госструктурами. Появилась чуть ли не презумпция виновности НКО. Необходим новый закон, который бы строился на совершенно иных принципах — на принципах взаимодействия, доверия, создания благоприятных условий для деятельности общественных организаций.

— Некоторое время назад в Москве прошла разрешенная властями акция в память об убитом адвокате Станиславе Маркелове и журналисте «Новой газеты» Анастасии Бабуровой. Говорят, вам пришлось на самом верху добиваться разрешения на ее проведение?

— Эта акция — наша первая общая маленькая победа. Я была на связи с организаторами акции — Львом Пономаревым и Людмилой Алексеевой, с Владимиром Лукиным, а с другой стороны — с мэром Москвы. В итоге акция состоялась. Но, по-хорошему, нужна система: я же не могу по поводу каждой акции договариваться на личном уровне! Раз зафиксировано такое право в Конституции, исполняйте! Ничего не нужно больше, просто все должны исполнять действующие законы.

— Получается, что в 2009 году по-прежнему актуален лозунг советских правозащитников, обращенный к коммунистическим властям: «Соблюдайте вашу Конституцию!»

— По каким-то аспектам, да.

— Для многих сам состав вашего совета стал чуть ли не политической сенсацией: туда попали и Ирина Ясина, и Светлана Сорокина, и Дмитрий Орешкин, и Елена Панфилова из «Трансперенси Интернешнл — Россия», и целый ряд других людей, считающихся жесткими критиками власти. От кого исходила инициатива пригласить этих людей в совет при президенте?

— От меня. Я лично с каждым говорила. Я исходила из того, что так называемое большинство у нас и так везде представлено — и в Думе, и в Совете Федерации, и в Общественной палате. Мы никому из них не конкуренты, функция совета — представлять интересы демократического меньшинства, доводить до сведения главы государства иную, подчас альтернативную позицию, если ее поддерживают значительные общественные силы, по общественно значимым проблемам. И тех, кто находится в большинстве, и тех, кто сейчас в меньшинстве. В том числе и мнения тех, кто последовательно и цивилизованно оппонирует власти.

— Были ли фигуры, которые администрация президента отвергла?

— Переговорный процесс шел непросто. В чем-то я уступала, в чем-то мне уступали. Но так и должно быть — нужно всегда уметь искать компромисс. Но я бы не хотела об этом говорить, не это главное. Всего из предложенных мною кандидатов в состав не вошли три человека, и в этом больше моя вина. Один из них — хороший человек, но работает в структуре, учредителями которой являются иностранцы. Другой — помимо общественной деятельности занимается бизнесом. Пришлось отклонить его кандидатуру, чтобы никто не подумал, что мы лоббируем интересы одной из бизнес-структур. Но не было отказов по политическим соображениям — это я гарантирую.

— Но при этом многие члены совета прошлого созыва в этот состав не попали...

— Критерии заключались в том, чтобы, во-первых, члены совета не занимались партийной деятельностью. Во-вторых — чтобы не было депутатов, чиновников и членов Общественной палаты: у них есть свои возможности для полноценной работы. И третье требование — для многих «звездных» членов работа в нашем совете была делом тридцатым, эдаким довеском. Мы решили, что свадебных генералов нам не нужно.

— В итоге в совет не попали очень многие, как считается, близкие к власти общественные деятели — Виталий Третьяков, Владимир Соловьев, Алексей Подберезкин...

— Мне нечего добавить к тому, что я сказала…

— Означает ли присутствие в совете Ирины Ясиной, ранее работавшей в «Открытом обществе» Михаила Ходорковского, что вы будете уделять особое внимание теме ЮКОСа и его бывших руководителей?

— Это означает то, что в полной мере будет задействован ее уникальный потенциал как самостоятельной, самодостаточной личности, высокого профессионала и порядочного человека.

— В последнее время произошли события, которые многие восприняли как знаковые: манифестация в память Маркелова и Бабуровой, о которой мы говорили, встреча президента Медведева с Михаилом Сергеевичем Горбачевым и с главным редактором «Новой газеты», новый состав вашего совета. Можно ли все это воспринимать как некое потепление в отношениях власти и гражданского общества?

— Что касается совета, я могу сколько угодно бить себя в грудь и говорить, какая я молодец, но на самом деле дело не во мне. Я могла сколько угодно предлагать, но все мои предложения могли быть не приняты. Поэтому гораздо важнее не мои предложения по составу совета, а готовность президента эти предложения принять.

А если говорить о потеплении или оттепели, как принято выражаться, я думаю, что возникают определенные надежды. Но пока бы я не стала торопить события: поживем — увидим.

Вообще с Дмитрием Медведевым у нас давно наработанные отношения: когда он возглавлял президентскую администрацию, это был один из самых эффективных периодов нашей работы. Не было никаких бюрократических проволочек. Начало такого взаимодействия было положено еще в бытность главой администрации Александра Волошина, а при Медведеве было продолжено. Это потом у нас начались трудности, причем на уровне гораздо ниже президентского...

— Но сейчас вы полны оптимизма по поводу результатов вашей будущей работы?

— Мы не собираемся быть придатком госаппарата или маленькой бледной копией Общественной палаты. Мы — такой субъективный коллективный общественный (!!!) советник, которого президент счел полезным иметь при себе в качестве дополнительного и, еще раз повторю, порой альтернативного источника информации и новых идей. Поэтому у нас достаточно большая свобода действий. Тем более что на этот раз в состав совета вошли люди, часто весьма жестко оппонирующие власти. Наша задача — попытаться предлагать президенту способы решения наиболее острых общественных проблем. Но помимо нашего умения убеждать нужно еще и умение власти прислушиваться к другому мнению. Насколько нам это будет удаваться — посмотрим.

Владимир Рудаков